Интереснейшее всё-таки это явление — Грозненский нефтяной институт 60–70-х годов! Здесь, конечно, учились «на инженера», но нередко становились актёрами, музыкантами, журналистами и даже писателями. В 60-е годы ГНИ, ближайший к нам вуз союзного значения, вовсю пользовался плодами хрущёвской «оттепели» и был занят не только выпуском профессиональных механиков, геологов, строителей, химиков и промысловиков. В серьёзном техническом вузе работали два театра – драматический и эстрадный; команда КВН ездила на товарищеские встречи в Махачкалу, Краснодар и Ставрополь; на факультетских вечерах играл свой джаз, и под собственный аккомпанемент на рояле пел никому ещё не известный певец Муслим Магомаев. Легкоатлетическая команда нефтяного на равных боролась с профессионалами спортфака соседнего пединститута, а рецензий в многотиражке «За нефтяные кадры» с нетерпением ждали в местном театре имени М. Лермонтова...

Повторю, что весь этот гуманитарный набор процветал в серьёзном техническом вузе по соседству с сопроматом, деталями машин, теормехом и тремя видами нелюбимой мною химии: неорганической, органической и химии нефти. Многие дисциплины преподавали авторы учебников. Особая роль в этом культурном прорыве, который помогал делать будущих инженеров гармоничными людьми, принадлежала институтской газете «За нефтяные кадры», которую студенты по-свойски звали «ЗНК». Ею руководила Галина Савельевна Левина, маленькая курящая женщина, единственный профессионал в редакции. Так вот, этот маленький профессионал с хорошим литературным вкусом не давал нам, студягам-корреспондентам, покоя и спуска, несмотря на «хвосты» и несданные курсовые. Лично для меня это кончилось тем, что в конце концов я стал литсотрудником «Грозненского рабочего».

... Итак, в редакции «ЗНК» идёт планёрка. Галина Савельевна подводит итоги институтского литературного конкурса (а в ГНИ водились свои поэты, прозаики, даже баснописцы, и выбирать было из кого):

— По решению редколлегии, говорит она, победителем конкурса стал автор юморески «Все хотят на юг». Это короткий смешной рассказ о летнем сумасшествии, которое охватывает людей, стремящихся на море. Юмореска победителя конкурса будет напечатана в следующем номере. Но как его награждать, ума не приложу — под текстом стоит только псевдоним: Э. Путерброт.

— Кто это? — раздалось вокруг.

— Кто? Может, это первокурсник?

— Олег, — Галина Савельевна обращается ко мне: — Ты принёс рассказ в редакцию, так приведи и автора.

Мне приходится встать и во всём признаться:

— Во-первых, я не могу его привести, потому что он живёт не в Грозном, а в Махачкале. Учится на физмате университета. А во-вторых, это не псевдоним: Эдуард Путерброт — это реальные имя и фамилия автора. Повторяю: Пу-тер-брот. Раздаётся общий смех.

— Замечательная фамилия для юмориста, — подводит черту Галина Савельевна после того, как смолкает шум. — Передай ему привет и скажи, что мы ждём его новых произведений. И не забудь предупредить, что газета у нас студенческая, безгонорарная...

Эту историю в свой ближайший приезд в Махачкалу я передаю Эдику в точности и подробностях. И он делает из неё необходимые выводы: свои новые рассказы, посылаемые в «Крокодил» и «Литературную газету», подписывает уже полностью: «Эдуард Путерброт, не псевдоним». Но Галина Савельевна в этих редакциях не работала, и судьбы других Эдикиных рассказов я не знаю. Удивительно всё же, как она угадала в нём талант литератора. Когда уже после его смерти я имел «горькое счастье» читать его дневники, то не мог не ощутить явное и сильное литературное дарование, которое впервые прорвалось к читателю в многотиражке «За нефтяные кадры». Только первые весёлые рассказы писал жизнерадостный молодой человек, живущий в стабильной и сильной стране, а заключительная часть дневника принадлежала «не юноше, но мужу», чувствующему опасность, нависшую над страной по имени СССР, и лишённому возможности вмешаться и что-либо изменить. Как в песне Шевчука: «Что-то будет с Родиной и с нами?»